INFAMOUS, 2006
В стародавние времена (50-е годы прошлого столетия) когда писательское мастерство ещё удерживало свои позиции наравне с кино, а лучшие образцы «новой журналистики» приближались к произведениям искусства, и «репортаж» означал воссоздание событий и пока ещё принципиально отличался от «новеллы», т.е. выдумки, жил себе в городе Нью-Йорке маленький человечек по имени Трумэн Капоте. Маленьким он был только в отношении роста, во всём остальном – вполне себе состоявшийся профессиональный писатель.
Трумэн Капоте принадлежал к так называемой «южной школе», а проще говоря, был реалистом чистой воды и книги его были похожи скорее на репортажи и статьи, чем на собственно беллетристику. Как к этому относились читатели – другой вопрос, но с точки зрения писательства это означало абсолютное погружение в материал, знание всех тонкостей и деталей, способность воссоздавать произошедшее так, чтобы каждый читатель увидел, поверил и осознан.
Капотэ всё это умел, поэтому был известен и не бедствовал.
Не знаю, насколько точно события фильма «Дурная слава» приближены к реальности, но мысль о профессионализме выражена однозначно. Капотэ – это автор, который умеет слушать, но в первую очередь, это человек, который при всех своих недостатках, умеет так расположить к себе собеседника, что тот с удовольствием расскажет всё, что надо. А что уж что это за человек, Марлон Брандо, светская тусовщица или фермер из Канзаса – не суть важно.
Маленький, с тонким голоском, манерный и кокетливый Капотэ (Тоби Джонс) обладает редкой способностью влюблять в себя людей, приковывать их внимание, побуждать к общению – и пропустив через себя – воплощать на страницах своих книг. Кстати, он даже не записывает сразу такие разговоры, но запоминает, чтобы лучше всё прочувствовать.
Первая половина фильма – своего рода пособие по тому, как быть таким писателем. Весь творческий процесс: заметка в газете, заставившая задуматься, –> сбор материала на месте –> обработка записей –> поиск взаимосвязей и психологизма –> книга. И поскольку подобное творчество основано на разговорах – разговоров, интервью, сплетен и писем в фильме более чем предостаточно.
Понятно, что Капоте «свой» в творческо-светских кругах Нью-Йорка. Но когда он становится своим в фермерской глухомани… это невероятно, это потрясающе, это обворожительно. То, что выделывает Тоби Джонс, до слёз смешно, постепенно сам поддаёшься его обаянию – и уже не удивительно видеть его в гостиной начальника полиции, который поначалу называл его «дамочкой» и едва ли не плевался в его сторону.
Талант, мастерство, что-то вроде магии – быть тем, кто ты есть, и заставить людей принимать тебя.
И при этом это довольно честные отношения, ведь писатель, приехавший в канзасский городок собирать материалы об убийстве, остаётся тем, кем он был – фактически, вызовом общественному порядку. Одни его шарфы чего стоят! Но он угадывает нужную нотку – и вуаля! его все зовут в гости.
Его писательская принципиальность проявляется и в отношении к произошедшей трагедии – он сопереживает, изучает, ищет связи, объяснения, поводы. Кем были погибшие люди? Что там произошло? Как к этому относятся убийцы, ожидающие суда и приговора? Параллельно с главной сюжетной линией фильм позволяет понять, что такое эта самая «южная школа», с её пристальным вниманием и даже страстью к повседневности. По крайней мере, у Капотэ это внимание сопровождается знанием – что, как и почему. Книга, которую он написал по результатам этого расследования, («In Cold Blood» – «Хладнокровное убийство») лишена сантиментов по поводу тамошней жизни, но при этом практически свободна от назидательности.
Факты и реальность, пропущенные через одного человека, который умеет слушать.
И как это часто бывает, в силе кроется главная слабость. «Хладнокровное убийство» стало самой значительной книгой Капотэ и при этом его последней что-либо стоящей работой. Однако, эта загадка, своего рода детективная история (почему так случилось?) скорее украшает сюжет, чем двигает им – точно так же, как расследование убийства – лишь верхний пласт «In Cold Blood».
В основе фильма – превращение понимания во взаимопонимание. И вот писатель, погружающийся в материал, в этом материале тонет и становится частью истории, привязывается к персонажу настолько, что со смертью человека, послужившего прототипом для этого персонажа, умирает сам автор.
После такого уже нельзя писать.
Но мог ли Капоте избежать такой ловушки? Или это было предназначено с самого начала?..
Писатель-звезда с детским личиком – и грубоватый накаченный убийца.
Маленький человечек, ставший очень сильным и посвятивший свою жизнь одному делу, – и неудачливый художник и певец, чьим единственным значимым произведением искусства стало то самое убийство. Каждый раз, когда Капотэ входил в камеру к Перри Смиту (Дэниэл Крейг), он входил в его душу, а покидая своего «персонажа», он оставлял там часть себя.
Это вам не светские дамы, от скуки разучивающий свинг, и не фермеры, млеющие от упоминания Френка Синатры или Мерлин Монро! Убийца за тюремными решетками – и одновременно художник, заключённый в человеке, в жизни которого не было места искусству. Как тёмная сторона Капотэ, другой вариант его судьбы.
Для этого фильма Крэйг постарался максимально приблизиться к реальному Перри Смиту, описанному в романе: не только тёмными волосами и глазами и хромотой, но и своим фирменным взрывным сочетанием брутальности и «нежности» (это слово употребляет сам Капоте). Перри можно считать развитием Джорджа Дайера из «Любовь – это дьявол», где тоже был творец и его «персонаж» из менее аристократичных слоёв общества.
«Дурная слава» отличается великолепной работой Сандры Баллок, Джона Бенжамина Хикки, Сигурни Уивер и других актёров, а экспрессивное камео Гвинет Пэлтроу с первых кадров задаёт планку картине. Но в центре неизменно – лишь автор и его герой.
Кто его знает, как было на самом деле, но версия «Дурной славы» по крайней мере убедительно доказывает идею, озвученную в самом начале: с каждым своим «актом» талантливый человек убивает сам себя. И чем сильнее проявления таланта – тем меньше остаётся сил и жизни. Так певица Китти Дин (Гвинет Пелтроу) «умирает каждый раз, когда поет». Так писатель может вложить себя в книгу – и погибнуть вместе со своим героем.
Странно, но этот невероятно смешной фильм временами оказывается настолько пронзительно-печальным, что в какой-то момент вся эта претенциозная мишура из интервью и светских бесед полностью растворяется – и остаётся стрелка часов, отсчитывающая последние минуты: всё ближе и ближе к той последней грани, а дальше – тишина. Свершается казнь, выходит книга, но жертв на одну больше, чем кажется на первый взгляд.
Не знаю, каким была первая версия этих событий – фильм «Капоте», у которого и бюджет погуще, и с наградами всё в порядке. А «Дурная слава» не столько о Капоте, сколько о писательстве как таковом. И о цене за талант, разумеется – единственно возможной цене.
). Надо мне хорошенько принять перед просмотром и смотреть на автопилоте. На голом нерве не смогу, точно.
